Двенадцатый год в колонии строгого режима сидит Константин Князев. Его осудили по ошибке, за преступление, которого он не совершал.
Камчатские правоохранители разводят руками, не знают, как вытащить из тюрьмы невиновного человека. 11 лет назад они быстро сообразили, как его туда упрятать. Волокита продолжается больше трех лет.
Двенадцатый год в колонии строгого режима сидит Константин Князев. Его осудили по ошибке, за преступление, которого он не совершал. Об этом знает председатель краевого суда, прокурор региона, руководитель следственного комитета. Они вроде бы даже хотят, чтобы Князева освободили. Документы для пересмотра дела уже несколько раз отправляли в Генеральную прокуратуру. Но из Москвы бумаги постоянно возвращают — для дополнительного расследования. Местные прокуроры футболят их следователям. Следователи — прокурорам. Те снова шлют документы в столицу. А оттуда они летят на Камчатку. Волокита продолжается больше трех лет. И когда она закончится — непонятно. На прошлой неделе дело Князева в очередной раз доставили из прокуратуры в следственный комитет…
Камчатские правоохранители разводят руками, не знают, как вытащить из тюрьмы невиновного человека. 11 лет назад они быстро сообразили, как его туда упрятать. Дело о банде разбойников и убийц, которую Князев (в то время работник шиномонтажки) якобы организовал и возглавил, состряпали в кратчайшие сроки.
Четверых парней обвинили в убийстве охранника и продавщицы в продуктовом магазине «Мишка». Состоялся громкий процесс, который вел судья В. Кича. Подсудимые получили серьезные сроки. Князеву как главарю банды дали больше всех — 22 года строгого режима.
Однако в 2008 году в убийстве охранника и продавщицы признались совсем другие люди. И экспертиза их показания подтвердила. В том, что они — настоящие убийцы, а Князев не имеет к делу никакого отношения, сегодня уже ни у кого не вызывает сомнений. Но невиновный продолжает сидеть, опера и прокуроры, которые его посадили, пошли на повышение, а реальный преступник до сих пор разгуливает на свободе…
Мне удалось побывать на свидании у Константина Князева и записать небольшое интервью.
— Константин, вы помните, когда вас арестовали?
— С первого на второе января 2001 года. Моих «подельников», которых я толком даже не знал, тогда уже избивали. Один из них написал чистосердечное признание, будто бы я их собрал, привел в магазин и открыл там стрельбу.
— Насколько я знаю, вы тоже давали признательные показания…
— Меня четыре дня так лупили, что я готов был признаться во всех преступлениях, которые происходили на земле. Оперативники, или, как их называют, убойщики, на мне просто отрывались. Они тогда Новый год отмечали, пьяные были, веселые. Меня даже в ИВС (изолятор временного содержания. — В.Х.) не хотели принимать, настолько я был изувечен. Но в итоге меня все-таки приняли в ИВС — за две бутылки водки и польские колбаски. 11 дней я пролежал в камере, где мне не давали ни хлеба, ни кипятка.
— 11 суток вы ничего не ели и не пили?
— Почему, холодная вода там была. Но больше ничего не было. Когда врач делала обход, ко мне она даже не заглядывала. Будто меня нет. Она приняла меня только тогда, когда у меня сошли почти все синяки. Спрашивает: «Какие побои ты хотел снять? На тебе ничего нет». Я говорю: «Вы на руки мои посмотрите, они же все передавлены наручниками, я ими ничего делать не могу». Но врач только ухмыльнулась: пройдет, мол, через год.
— Вы можете назвать фамилии оперативников, которые вас избивали?
— Я их не помню. Но в деле они есть. Опера были у меня свидетелями. Хотя я протестовал, они ведь заинтересованные лица. Вел дело следователь Шахов. Когда он первый раз пришел, на мне лица не было от побоев. Он спросил, буду ли я признаваться. Я ответил, что писать не могу, потому что руки перебиты, но оперативник какое-то признание за меня написал, а я закорючку поставил в конце…
Прокурором Камчатки тогда работал Константин Чайка. Он был на суде, попросил для меня 25 лет и ушел. Больше я его не видел и не слышал. Но знаю, что вскоре после моего дела его отправили в Москву — на повышение. Он, как мне сказали, до заместителя генерального прокурора страны дослужился…
— На следственном эксперименте, по идее, должно было проясниться, что не вы совершили убийство…
— На следственном эксперименте мне задавали наводящие вопросы, а я отвечал: «Возможно, может быть». За моей спиной стояли убойщики. Я понимал, что если сделаю что-нибудь не так, меня опять будут лупить. Мне один убойщик так и сказал: «Вывезешь пятые сутки, пойдешь домой». Но я бы не смог их выдержать, меня бы забили до смерти… Получилось, что я смалодушничал, взял на себя убийство, а соучастие «подельники», которые меня вовлекли в это все, между собой раскидали…
— Почему арестовали именно вас четверых?
— Не знаю. Но сначала взяли двоих. Одного из них я никогда раньше не видел, а с другим жил когда-то в одном районе. Он, видимо, не выдержал пыток. Чтобы не брать вину на себя, свалил на меня все, что можно.
— С «подельниками», которые помогли вам здесь оказаться, вы связь поддерживаете?
— У меня нет их адресов. Но я знаю, что все они уже освободились.
— Когда вы узнали, что найдены настоящие убийцы?
— Года три назад. Ко мне приезжали оперативники и следователь из прокуратуры. Следователь сказал, что мое дело шито белыми нитками.
— Сотрудники колонии знают, что вы сидите ни за что?
— Знают… Кстати, и настоящий убийца сидит в соседнем бараке. Его за какое-то другое дело закрыли.
— Вы с ним общались?
— Нет. Мне запрещено в чужой барак заходить. А на улицу он не выходит. Хотя я приглашал его через других заключенных.
— Насколько я знаю, настоящих убийц было двое…
— Да. Но второй до сих пор на свободе. Ведь формально он невиновен, а я — убийца…
У Константина Князева непростая судьба. С 13 лет он жил один. Его мама долго болела, была парализована. Когда она умерла, выяснилось, что на квартире «висят» коммунальные долги. В ЖЭКе подростку порекомендовали погасить их как можно быстрее, припугнув выселением. Он решил продать квартиру. Тут же нашлись добрые люди, которые согласились помочь ему в этом. Квартиру они переоформили на себя, а Костю вышвырнули на улицу. Он скитался по знакомым, ночевал на дачах, в бараках. Школу ему пришлось бросить. Учиться было некогда, потому что приходилось работать — в основном на полулегальных стройках. Там не требовали документов. Потом Константин устроился в шиномонтажку, скопил денег и договорился со знакомым, что купит у него в рассрочку за 15 тысяч рублей небольшой домик. 13 тысяч он уже заплатил, но был арестован. Так Князев во второй раз остался без дома и без денег.
Впрочем, последние одиннадцать лет ни в том, ни в другом он не нуждался. В колонии о нем заботилось государство, там же его наградили туберкулезом и букетом других заболеваний. Его срок заканчивается в 2022 году. Когда Константина посадили, ему было 25 лет. Выйдет он в 46.
Его пример еще раз подтверждает, что упечь человека за решетку у нас несложно. А вот освободить невиновного — очень трудно. Во всяком случае, правоохранительная система Камчатки справиться с этим не в состоянии.
