Нельзя сказать, что раньше не было ничего подобного. Модельным примером самосуда стал случай с Виталием Калоевым, который в 2004 г. зарезал в Швейцарии авиадиспетчера Петера Нильсена, сочтя его виновным в авиакатастрофе, унесшей жизни его жены и двух детей. Калоев был осужден в Швейцарии на восемь лет, выпущен досрочно в 2007 г. и встречен на родине почти как герой. Образ гордого российского (кавказского) человека, отомстившего «чужому», хорошо укладывался в российский патриотический дискурс. Прошло немного времени, и бить и убивать стали своих, внутри страны, а поводы сильно измельчали. Майор милиции застрелил водителя снегоуборочной машины за то, что тот зацепил его иномарку. В электричке Москва — Тула один пассажир выстрелил другому в глаз за то, что тот уснул на вещах первого.
Травматическое оружие в бытовых и уличных конфликтах используется все чаще: и по троллейбусам стреляют, и по маршруткам. Тема самосуда стала осознаваться обществом как самостоятельная и важная.
Самосуд становится популярнее — и по количеству обсуждаемых в интернете случаев, и по тональности обсуждения. К случаям самосуда можно отнести и кидание камней в поезд «Сапсан», и нападение на химкинскую администрацию, и переворачивание милицейских машин в Петербурге группой «Война», и разгон автомобилистами пикета обманутых дольщиков, блокировавших движение на Горьковском шоссе.
«Приморские партизаны», расстреливавшие милиционеров с целью завладеть оружием, были, видимо, обыкновенными бандитами, но получили серьезную долю общественного сочувствия. Основной причиной называется неспособность государства обеспечить безопасность и защитить права — видя это, граждане начинают судить друг друга сами. Это, безусловно, так, но проблема шире. Государство сняло с себя значительную часть ответственности за обеспечение общественного блага по многим направлениям, не только в сфере безопасности. Но именно в сфере безопасности, причем личной, последствия могут быть наиболее печальны. Побоище в Миассе показало наличие и эффективность в политических, экономических и бытовых разборках ресурса «гопников». В значительной мере рост этого ресурса вызван экономическими причинами и самоустранением государства из сферы молодежной политики, обеспечения социальных лифтов, снижением качества образования. Теперь мы фиксируем рост популярности самосуда как действенной технологии личного следствия и личного наказания за преступления. Есть еще несколько важнейших факторов, сочетание которых чревато взрывом бытового насилия.
Это прежде всего наркомания и алкоголизм.
Проблемы хотя бы признаются, борьба пока неэффективна.Это рост бытовой и стихийной ксенофобии. У молодежи он более заметен, поскольку молодежь активна. Но ксенофобия чрезвычайно популярна и у взрослых в кухонных разговорах за бутылкой водки. Показательны данные опроса ВЦИОМ о межнациональных браках: брак родственника с латышом, литовцем или эстонцем с неодобрением восприняли бы 35% респондентов, с грузином, армянином или азербайджанцем — 54%, с казахом, таджиком, киргизом или узбеком — 60%, с евреем — 46%, с чеченцем — 65%, с арабом — 63%. Практическое отсутствие национальной политики правительства — одна из важнейших причин. Особенно если учитывать боязнь государства доверять в этом и других вопросах общественным объединениям. Это отсутствие культуры компромисса — в каждом конфликте должен быть победитель, «или я, или он». В ситуации, когда государство традиционно большое внимание уделяет легитимному насилию как методу отстаивания своих интересов, это способствует постоянному воспроизводству насилия уже по принципу «ты мне — я тебе». Отсюда бои с милиционерами. Нельзя не отметить и географический фактор. При объективном снижении государственного ресурса политического, экономического и силового контроля за обширной территорией страны делегирования полномочий по федеративному принципу не происходит. Когда Москва далеко, а Бог высоко, с местной власти спрос невелик.
Гражданин, который не может выбрать местную милицию, порой пытается быть милиционером сам себе.
Ведомости
