С месяц назад в Чите появилась информация: краевые власти Забайкалья отдают в аренду Китаю на 49 лет 115 тысяч гектаров земель сельхозназначения, а потом еще 85 тысяч.
Так совпало, что перед разговорами о передачи в Забайкалье чуть ли не каждую неделю случались пожары, поджоги леса и полей. Как говорят эксперты недогоревший лес проще получить под санитарные рубки. Валят и гонят в Китай.
ГОРИМ? ГОРИМ? ЯСНО….
Нынешней весной Чита и Забайкальский край горели не хуже Хакасии. Огонь лесных и степных пожаров сжирал десятки тысяч га, уничтожал малые села и дачные поселки, подбирался к городским окраинам, душил гарью и дымом. А сегодня — едешь по трассе, вьющейся вдоль чудных даурских ландшафтов (претендующих, к слову сказать, на статус объекта Всемирного наследия ЮНЕСКО) и видишь последствия: черные родимые пятна палов, мертвую желтую хвою недогоревших сосен и лиственниц — от горизонта до горизонта…
Водитель Евгений, судя по его обширным познаниям, в душе краевед. Любит свой край. В отличие от многих сбежавших «на Запад», никуда отсюда не собирается. Готов защищать свою землю — буквально — с оружием в руках. От кого? От врагов. Кто враг? Нелюди, специально поджигающие лес. Таких, говорит, много по деревням. Им заплатят, они и бегают со спичками по темноте. А то обольют бензином собаку, чик!, и запускают бедную животину в сушняк.
— Зачем тайгу поджигают? Недогоревший лес проще получить под санитарные рубки. Валят и гонят в Китай. Запретить, и не будет пожаров! — уверен Евгений. — Нужна нам эта «дружба» с Китаем…
В краевом правительстве одной из главных причин недавнего бедствия считают бесхозные земли. Их, оставшихся после советских колхозов, в Забайкалье бери — не хочу: более полутора миллионов гектаров. При этом засевается сегодня в крае меньше в разы — чуть более 200 тысяч.
— В советское время на нынешних брошенных землях все было убрано, скошено — гореть было нечему, — говорит министр международного сотрудничества, внешнеэкономических связей и туризма Забайкальского края Баир Галсанов. — А сейчас на пустошах сухая, как порох, трава. Бесхозные земли не приносят нам ни рубля. Одни убытки и неудобства.
Похоже, идею о передаче этой земли в аренду большой китайской компании «Хуаэ Синбан» «сдетонировали» именно они — тотальные забайкальские пожары.
У НАС — ЗЕМЛЯ, У НИХ — КУПЕЦ
Идея упала на благодатную почву. О необходимости китайских инвестиций в российское сельское хозяйство СМИ соседней страны активно пишут все последние годы. Вот одна из цитат из «поднебесной» прессы : «В Китае масса крестьян и мало земли. В восточной России — наоборот. Китайские инвестиции в российское сельское хозяйство минимальны. Надо вкладываться в образцовые предприятия, работа которых снизит страх перед «нашествием» и облегчит участь китайских крестьян из северных малоземельных провинций».
— У нас огромная потребность привлечения инвестиций для создания рабочих мест в сельском хозяйстве, — рассуждает в унисон с Поднебесной Баир Галсанов. — Для того, чтоб ввести пустующие земли в сельхозоборот, требуются десятки миллиардов рублей капиталовложений. Это покупка техники, горючего, распашка, семена, строительство зернотоков, хранилищ…
Этих денег у Забайкальского края нет. И скорее всего в ближайшие годы не будет. И у России, с учетом кризиса, тоже. Где брать деньги, чтоб освоить эти земли? Пока только за рубежом. Рядом с нами Китай, он готов вкладывать деньги. Почему? Потому что у них многие земли потеряли свое естественное плодородие. И выращивание на них качественной продукции связано с огромными затратами и высокой себестоимостью.
Похоже, сегодня, когда страна вздрогнула от «китайских» новостей из Забайкалья, в краевом правительстве, пусть с опозданием, но взялись за широкую разъяснительную работу. Разбирая «по косточкам» широко озвученный двусторонний документ — «Протокол о намерениях» (его подписали первый вице-премьер краевого правительства Алексей Шеметов и генеральный директор «Хуаэ Синбан» Сюй Цзянчу), власти Забайкалья делают упор на принципиальных моментах.
Во-первых, говорят они, предполагаемый срок аренды земли — не 49, а ДО 49 лет, т.е. на первом (испытательном, пробном) этапе отношений иностранным инвесторам земли в аренду будут отдаваться на срок 5-10 лет.
Второе — 75 процентов работников образцовых совместных предприятий должны быть гражданами России — добавляя, что это на руку самим китайским инвесторам, т.к. в Китае квалифицированный механизатор стоит в 4-5 раз дороже, чем российский. Однако задачка не из легких — работящие и способные “потолкаться локтями” уезжают из села — так, приграничные районы Забайкалья за последние 20 лет покинула одна треть населения.
Далее. Производство сельхозпродукции (выращивание овощей, зерновых, животноводство) должно соответствовать нормам и требованиям российского законодательства и строго контролироваться российскими надзорными органами. Земля будет передана не китайским компаниям, а только совместным предприятиям, созданным с участием китайского и российского капитала, да с местной «пропиской» — регистрацией в Забайкалье.
И наконец, передача земель в аренду иностранной компании возможна только по народному волеизъявлению, т.е. после одобрения проекта на публичных слушаний в сельских поселениях.
ХРУСТ ПЕСТИЦИДА
С народом у власти, похоже, будут проблемы. Главный сельхозрынок Читы встречает нас обычной для востока страны картиной. Несколько «наших» лотков с зеленью, овощами из личных подсобных хозяйств держат круговую осаду из торговых точек, предлагающих внешне красивый и разнообразный китайский сельхозпродукт: помидоры, огурцы, молодую картошку, кабачки, баклажаны… Цены у тех и других «паритетные». Единство и по животрепещущему вопросу будущей масштабной аренды китайцами наших угодий: и покупатели, и торговки — все, как один, резко против. Рынок кипит возмущением: китайцы своей химией убивают землю, нас и наших детей! Против аренды сотен тысяч га даже те, кто годами работает в связке с китайскими «Васями» и «Сашами» — пашет в их теплицах, стоит у прилавков, получая «живые» 500 рублей в день. Как сказал бы читинский социолог Алексей Янков, исследовавший особенности взаимного восприятия россиян и китайцев, налицо синофобия — отрицательный стереотип отношения.
Пригород Читы, поселок Угдан. Придорожный лоток с китайской продукцией. Торговка Зина стоит тут, что ни день, бессменным часовы — все за те же 500 руб. от «Толи» из Поднебесной. Рядом — бесконечные теплицы с зеленью, огурцами, помидорами. Знала бы я, что в одной из них прямо под помидорным кустом, на земле увижу россыпь пластмассовых пузырьков и картонных коробочек с пестицидом форхлорфенуроном, ни за что бы не соблазнилась похрустеть здешним огурцом — пупырчатым и вполне симпатичным на вид.
Как пояснил Роспотребнадзор, данного пестицида нет в перечне разрешенных к использованию на территории России. Этот известный ускоритель роста растений давно себя скомпрометировал. Допустишь передозировку — начнут взрываться арбузы, как это случилось однажды на бахче в Китае. Регулярное поедание продукции, всосавшей в себя форхлорфенурон, чревато нарушениями метаболизма белка и эмфиземой легких — список побочных эффектов открыт, поскольку действие химии на наш организм до конца не исследовано. В том числе, кстати сказать, и на почву. Впрочем, убитые этим и другими «добавками» сельхозугодья Китая дают ответ на вопрос.
ПОДДЕРЖИВАЕМ КИТАЙСКОГО ПРОИЗВОДИТЕЛЯ?
Есть и еще один «ускоритель» китайского агробизнеса — система господдержки. В отличие от нашего, китайский фермер не платит налогов, ставка по кредитам в китайских банках стремится к нулю, кредитование долгое, до 10 лет, субсидии на закупку техники доходят до 70 процентов, импортные пошлины — 6 процентов (против наших 16-ти).
И плюс ко всему, сама Россия, что как-то совсем непатриотично, поддерживает китайского фермера, отправляя на экспорт электроэнергию по-дешевке: внешние и внутренние тарифы различны в разы и почему-то не в нашу пользу.
— Как конкурировать? — сокрушается директор старейшего в Забайкалье, «коренного» сельхозпредприятия «Черновский овощевод» Виталий Тараканов. — Кредиты дорогие, до 18 процентов. Китайские деньги их аграриям обходятся намного дешевле. А тут еще проблема с энергетиками.
Теплицы «Черновского овощевода» работают круглый год. В холодное время отапливаются сбросовыми водами с соседней ГРЭС.
— В советское время были льготы по тепловым тарифам. А сейчас, — грустит директор, — за эти «бросовые воды» мы платим столько, что едва не вылетаем в трубу. ГРЭС делает свой бизнес, убивая наш. Это жестко, но это так.
Виталий Викторович ведет меня в святая святых — цех консервации. Здесь есть то самое, что ни на есть нашенское, исконно русское, чем мы можем обыграть китайцев! «Борщ с квашенной капустой» и соленые огурцы (сорт «Кураж»). Картинка — ряды свежезакатанных стеклянных банок — ну просто радует глаз.
— Отведайте соленого огурчика, — угостил директор. — Вкусно? Вот видите: все хрустит, все работает!
Увы, в здешних магазинах эту русскую народную закусь я не нашла. «Черновский овощевод» сбывает свой «эксклюзив» и свежие овощи, как правило, в ином направлении — надежному партнеру (с недавних пор — и инвестору), краевому Управлению исполнения наказаний и его забайкальским учреждениям. УФСИН в ответ обеспечивает овощеводов дисциплинированной бесплатной рабсилой — спецконтингентом, а кроме того готов вкладывать средства в модернизацию сельхозпредприятия и его независимость от тех же энергетиков.
Понятно, что потребности в китайцах, таджиках, узбеках директор Тараканов не испытывает. В общем, налицо особый случай. Буквально — зона земледелия.
НЕ ЖДАЛИ…
Судя по протоколу намерений о передаче 115 тысяч га забайкальской земли в аренду Китаю, львиная доля угодий, а именно — 50 тысяч га — находится в Агинском Бурятском округе, в том числе на территории входящего в округ Могойтуйского района.
Едем туда, чтоб взглянуть на пустоши, заросшие чепурой (трава-сухостой, по-забайкальски). Но по обеим сторонам дороги — все те же прекрасные даурские ландшафты и пастбища с неспешными табунами лошадей, отарами овец, стадами буренок. Руководитель Агинского округа Ананда Дондоков знает эту землю, как свои пять пальцев. Но пока и он не ведает, где именно, на каких гектарах и условиях разместится в округе китайский инвестор.
— Это пока, как в тумане. От протокола намерений до международного договора может пройти и пять, и десять лет, — размышляет глава.
Похоже, окружной власти хочется, чтоб «туман» подольше не рассеивался. Неплохо ведь живут и без китайцев. Округ — житница Забайкалья. Зерно, мука, хлеб, мясо, шерсть и даже фабрика одеял — все свое. В каждом третьем подворье — крупный рогатый скот. Овец на округ — более двухсот тысяч. Стоит задача удвоить поголовье.
— Где будут пастись? Земля нужна! Чтоб в достатке подножный корм, трава экологически чистая. У нас же не стойловое, а пастбищное животноводство, — объясняет Ананда Цыдыпович.
— Если придут китайцы, — подхватывает мысль руководитель администрации Могойтуйского района Булат Нимбуев, — то — в какой сектор? Если в животноводство, то мы и так занимаем лидирующее место в крае по поголовью овец и крупного рогатого скота. Пастбищ пока хватает. Но с заготовкой сена — то густо, то пусто. Иногда приходится ехать косить в соседние районы. Если себя порой с трудом обеспечиваем сеном, какие китайцы?!
В районе одиннадцать сельхозпредприятий. После распада советских колхозов последнее время все они, как один, «воспряли ото сна» и активно формируют земельные участки. «Китайские новости» стали для местных аграриев шоком.
— Объезжаю пашни, проверяем всходы. Вдруг звонок за звонком, телефон, как взорвался: «Зачем отдаешь землю!?» Думаю, что за шутки? Возвращаюсь в село, сажусь к компьютеру и из интернета узнаю, что подписан протокол намерений…- кажется, Нимбуев до сих пор, мягко говоря, обескуражен. — Мое мнение такое: 50 тысяч гектаров под пастбища для российско-китайского предприятия мы с районе вряд ли найдем. Другое дело, овощеводство, теплицы. Локальные площади, выгодные условия… Это — возможно. Но пусть решает народ. У нас, у бурятов, свое отношение к земле. Тут много мест, где мы не пашем — родовые земли передаются от поколения к поколению, к святым местам люди приходят на поклонение. Я не могу представить, что я их отдам кому-то в аренду.
Прохладное отношение к масштабным начинаниям краевых властей по привлечению иностранных инвестиций имеет еще одну причину. Только отъедешь от райцентра, вот она, так называемая Могойтуйская промзона. Прямо посреди степи высятся чужие для здешних мест современные здания — жилые и производственные. Край, вложив сюда полмиллиарда рублей, уже несколько лет ищет инвестора, вбухивая в обогрев и прочую коммуналку пустующей, никому не нужной промзоны миллионы за миллионами. Теперь, судя по протоколу намерений, инвестор, наконец-то, нашелся. Степные постройки будет обживать агрофирма китайской компании «Хуаэ Синбан».
— Это та самая,- усмехаются забайкальские скептики, — что все никак не построит Амазарский целлюлозно-бумажный комбинат в одном из приграничных районов Забайкалья, откуда за годы строительства утекла за кордон вся соседняя тайга?
«НИЧЬЯ» ТЕРРИТОРИЯ
«Что за ажиотаж, что за антикитайские настроения? Намерения краевых властей — всего лишь «хотелки»…» Эта фраза летает нынче по кабинетам, из интервью в интервью. И, похоже, что «хотелки» сегодня так же далеки от реалий, как велики «непонятки» с землей.
— Уже давно пора навести порядок с землей, — высказался недавно по этому поводу член Совета Федерации Баир Жамсуев. — К примеру, у нас в Забайкальском крае даже нет четкого кадастра, непонятно, кому земля принадлежит.
Полтора миллиона гектаров в Забайкальском крае и 56 млн. га в целом по России — столько у нас сегодня так называемых ничьих земель сельхозназначения. Земельные доли, или паи, признанные невостребованными, оседают в фондах перераспределения. Даже название им придумали — «выморочные земли». А китайцы эти земли используют, располагая на них повсеместно с Запада на Восток свои «выморочные» теплицы с рассыпанными повсюду коробочками пестицидов и ускорителей и «скоропостижными» овощами.
О том, какая и впрямь морока — «вынуть» вроде как ничейную землю, считай, из небытия, пустить в оборот и заставить приносить доход, лучше всех знают в Мирсаново Шилкинского района.
Светлану Абрамову, главу села Мирсаново, называют политическим долгожителем. Действительно, с 1996 года и поныне она тут — главная. За ее годы у власти здесь, в отдельно взятом селе, случилось настоящее экономическое чудо. Годовой бюджет поселения превратился из сметного, убогого, полностью зависимого от района, в самостоятельный: было в нем 280 тыс., стало — 13 млн. рублей! Село не только выжило под руинами бывшего советского колхоза-миллионера, но живет себе с «удобствами» и прочей крепкой социалкой, строго руководствуясь при этом принципами местного самоуправления. Мирсановцев голыми руками не возьмешь. Они сами решают, куда потратить свои миллионы, сами определяют зарплаты и штаты. И главное, сами распоряжаются землей. Ее у них — 438 га.
Светлана Федоровна любит рассказывать, как, став главой, они с народом решили во что бы то ни было оформить сельские земли.
— Полтора года ходили по кабинетам и судам. Зачем? А вот зачем. Тут у нас в окрестностях испокон веков добывали золото. И я предвидела, что придут золотодобытчики, и рудники станут нашим шансом на выживание.
Все Мирсаново стеклось тогда в дом культуры на публичные слушания. Обсудили приход серьезного инвестора, размер годовой арендной платы (начали с 6 тыс. руб. за гектар — сегодня это уже 20 тыс.), величину упущенной выгоды, выдвинули требования социального партнерства (так, плюс к арендной плате — основной статьи пополнения бюджета, в Мирсаново благодаря арендатору появились новая сельхозтехника и электрокабель).
— Дальше думаю так: раз завелась своя копейка, надо шевелиться, развиваться, — продолжает глава. — Поехала я на курсы местного самоуправления и привезла оттуда бизнес-план на 1 млрд.
С тех пор прошло четыре года.Серьезный документ, озаглавленный «Создание логистически-структурированного мясо-молочного комплекса на территории сельского поселения «Мирсановское», сегодня лежит в абрамовском кабинете, увы, без движения.
— Меня не поняли ни в районе, ни в крае, — грустит «политический долгожитель». — Начальник управления финансов как услышал про миллиард, раскидал мои бумаги: «Ты на что замахнулась?!» Ничего, я нашла, что ответить. «Купите, говорю, пять канадских тракторов, перепашите весь край, все деревни. И постройте себе виллы!»
Результатом бурного диалога стало сокращение сметы вполовину и строительство домов для молодых специалистов. И все. Пробуксовка. И вдруг нынешней весной приезжают в Мирсаново гости — представители китайской компании «Хуаэ Синбан». И оказывается, что им нужно точь-в-точь то же самое: логистически-структурированный мясо-молочный комплекс. Казалось бы, мечта сбылась! Но не на тех китайцы напали. Мирсановцы по традиции выдвинули пункт социального партнерства — селу, дескать, остро необходим банно-прачечный комбинат. Инвестор ретировался и уехал в глубокой задумчивости…
— Мы не против китайцев, — толкует Светлана Абрамова. — Но почему в протоколе намерений уже обозначена цена — 250 рублей в год за гектар аренды? Почему это с нами не обсудили?
К слову сказать, наши российские фермеры, арендующие участки мирсановской земли, платят поселению меньше в разы — по 40-50 руб. за гектар. Но главная «головная боль» в свете предстоящего международного сотрудничества — даже не это. Светлану Федоровну с недавних пор сильно заботит вопрос: кто остановит китайцев, если, получив-таки землю, они начнут «дудеть» не в ту степь? Скажем, сыпать в грядки подозрительную химию? Или кормить свиней ускорителями? Ей говорят, мол, будет строгий контроль. Что ж, надзорные органы края и района во всем им множестве и разнообразии глава поселения Мирсаново знает, что называется, в лицо. Но она им не верит. Рассказывает, как недавно бегала по кабинетам буквально с криком «SOS!» Один деревенский чудик притащил откуда-то порошок, вроде как удобрение. Сыпанул в своем огороде и…погубил весь будущий урожай. Да ладно бы только свой. Ядовитую химию ветром разнесло по соседям, так что многие пострадали. Все надзоры, как один, отфутболили сельского представителя власти, объяснив, что расследовать данный сигнал не в силах — нет полномочий. Таким образом, анализирует ситуацию моя собеседница, имеем случай локальный, а отказ тотальный. — Если такой же «контроль» будет и за китайцами, то мы, — подводит итог разговору глава, — сто раз подумаем, стоит ли их пускать на нашу территорию.
ДАВНО ТУТ СИДЯТ
Расцитированный за последний месяц забайкальско-китайский Протокол о намерениях стал суперновостью исключительно потому, что краевые власти произнесли вслух давно известное, но существующее подспудно. «Прицепом» стали цитировать откровение на Петербургском экономическом форуме и.о. губернатора Еврейской АО Александра Левинталя: «Я недавно назначен, и ко мне кинулись инвесторы: «Давайте будем развивать сельское хозяйство!» А его, оказывается, практически нет! Вся земля порезана на лоскутки, и 80 процентов территорий контролируется китайцами — разными способами, законными и незаконными.»
В общем, соседи не идут. Они давно уже тут. Теплицы, поля, пилорамы, лесосеки, рудники, нефтепроводы, электричество — с нашей стороны. Деревообработка, машиностроение, разноотраслевые высокотехнологичные производства и предприятия — с китайской.
Как пишут в своих трудах ученые дамы и мужи, «Рассмотрение списка проектов «Программы сотрудничества между регионами Дальнего Востока и Восточной Сибири РФ и Северо-Востока КНР на 2009 — 2018 г.г.» показывает, что российским территориям отводится роль сырьевой колонии, а северо-восточный Китай выступает как метрополия». Очень хочется думать, что это не так, и взгляд экспертов чересчур мрачен. Проверить те же намерения властей Забайкалья — намерения достойно, на равных партнерствовать с богатым соседом (говорят, хозяин компании «Хуаэ Синбан», г-н Сюй — долларовый миллиардер) достаточно просто. Годика через два еще раз приехать в село Мирсаново и поинтересоваться, как там поживает Светлана Абрамова и ее амбициозный бизнес-проект?
А КАК У НИХ?
КИТАЙ. В Поднебесной вся городская земля находится в госсобственности, сельская — в коллективной. Частной собственности на землю как таковой нет. Приобрести можно только право землепользования — что-то вроде долгосрочной аренды. Эти права могут переуступаться. Поэтому иностранная фирма может либо создать предприятие с участием китайской стороны, либо получить доступ к земле через субаренду. При этом в Китае строго запрещается использовать с/х землю для строительства, и контроль за этим вполне реальный.
США. Ограничения на покупку земли зависят от штата. Где-то их нет вообще. Где-то иностранцам совсем запрещено приобретать с/х угодья. В других сделать это разрешается, но собственник тогда должен принять американское гражданство. Встречаются другие ограничения. Например, по размеру участка и по национальному признаку иностранного гражданина. Где-то даже есть списки «дружественных» и «недружественных» стран. В первую категорию по понятным причинам входят европейцы и канадцы. Во вторую — русские, арабы, китайцы.
ИРЛАНДИЯ. Предпринимателю-нерезиденту надо прожить в стране не менее семи лет, чтобы обратиться за разрешением на покупку земли для сельхозпроизводства. Большинство запретов, по словам специалистов, обходятся очень просто — создается фирма с участием местных граждан и местного капитала, на нее и оформляется земля.
ИТАЛИЯ. Действует запрет на покупку сельхозземли иностранцами. Любую другую землю купить можно.
ГЕРМАНИЯ. Ограничений нет.
Комсомольская правда | http://www.kp.ru/daily/26406/3281588/